Светка опять чемоданы в машину пихает. Нина отдёрнула занавеску, чтоб получше разглядеть.
— Лёш! — крикнула она, не оборачиваясь. — Иди глянь, твоя любимая соседка опять укатывает!
Из комнаты донеслось покряхтывание, шарканье тапок.
— Ну и что? Пусть катится.
— Пусть катится, пусть катится… — передразнила Нина. — Все бабы отдыхают, одна я как дура у плиты торчу!
Алексей почесал лысину, сел на табуретку.
— Нин, ну мы же это уже сто раз обсуждали. Андрюхе помогать надо, он весь в долгах.
— Обсуждали, — буркнула она, со стуком поставив чайник на плиту. — А Светкин Вовка что, не в долгах? У него вон машину забрали за неплатежи. А она всё равно по курортам шастает.
— Может, у них богатый родственник помер.
— Ага, каждые два месяца помирает.
Нина резко повернулась к окну. Светкина машина уже выруливала со двора. На заднем стекле мелькнула наклейка «Турция-2019». Сволочь. Специально, наверное, не отодрала, чтоб все видели.
Алексей проворочался до трёх ночи. Считал, прикидывал, снова считал. Пенсия — пятнадцать тысяч. Сторожем в гаражах — ещё восемь. Андрюхе отдавать по пять в месяц, иначе коллекторы задолбают. На жизнь остаётся… Да что там остаётся.
Утром, пока Нина в магазин ходила, позвонил Михалычу.
— Слушай, работка какая-нибудь не светит? Ну, подработка?
— А чего это ты? — удивился Михалыч. — Вроде не жаловался.
— Да так… Бабе своей отдых хочу устроить. А то измоталась она.
— Погоди-ка… — в трубке зашуршало. — Вот, есть тут одна темка. Ночные смены на стройке. Платят сразу, налом. Но это… тяжеловато будет в твои-то годы.
— Справлюсь.
Первая ночь далась тяжко. К утру ноги гудели, спина ломилась, в глазах двоилось. Алексей еле доплёлся до дома, рухнул на диван в прихожей.
— Ты чего это? — Нина выглянула из кухни. — Заболел?
— Не, просто… в гараже всю ночь возился. Машину одному мужику чинил.
— С каких это пор ты в машинах разбираешься?
— Да так, помогал больше.
Нина подозрительно посмотрела на него, но промолчала.
Деньги Алексей прятал в старой коробке из-под печенья, в гараже, за канистрами. Каждую неделю пересчитывал, радовался — растёт копилка, растёт.
К июню накопилось двадцать восемь тысяч. Маловато, но на речной круиз должно хватить. Видел объявление возле почты — «Волжские просторы», десять дней, всё включено.
В турагентство поехал тайком, во время обеденного перерыва. Девчонка за стойкой — вся в блёстках, ресницы как веер — долго чирикала про «незабываемые впечатления» и «новые знакомства».
— Одна путёвка нужна, — перебил её Алексей. — На одного человека.
— Ваша супруга поедет одна? — удивилась девчонка.
— Ну да. А что?
— Ничего-ничего! У нас много кто так путешествует. Особенно дамы в возрасте. Говорят, это как вторая молодость!
Алексей вышел из агентства с красивым конвертом в руках. Сердце колотилось как бешеное. Получится ли? А вдруг Нина обидится? Вдруг не поймёт?
Двадцатое августа. Нина с утра ходила надутая — опять, небось, забыл муж про день рождения. Как в прошлом году. И в позапрошлом.
За ужином Алексей был особенно молчалив. Ковырял вилкой котлету, покашливал.
Он полез за пазуху, достал конверт.
— С днём рождения.
Нина недоверчиво взяла конверт, вскрыла. Яркая брошюра с теплоходом вывалилась на стол.
— Это что?
— Путёвка. В круиз. Послезавтра выезд.
Повисла тишина.
— Одна? — наконец выдавила Нина.
— Ну… на двоих денег не хватило. Я старался, правда. Ночами…
— ОДНА?!
Она вскочила, конверт упал на пол.
— Ты меня отсылаешь? Избавиться хочешь? Молодую нашёл?
— Нин, ты что…
— А то я не знаю! Светка говорила, видела тебя возле «Магнита» с какой-то бабой!
— Так это ж Михалыча жена была! Мы просто…
— Всё вы «просто»! Столько лет прожили, а ты меня как чужую… Вон из дома выпроваживаешь!
Она выбежала из кухни, хлопнула дверью спальни. Алексей остался сидеть, глядя на разлитый компот.
Всю ночь Нина ревела в подушку. Алексей пристроился на диване, ворочался, кашлял. Под утро не выдержал, постучал в спальню.
— Нин, открой. Дай объяснить.
— Проваливай!
— Я три месяца по ночам вкалывал. На стройке. Чтоб тебе путёвку купить.
Тишина. Потом щелчок замка.
Нина стояла в дверях — опухшая, в измятой ночнушке.
— Врёшь.
— Не вру. Вот, смотри.
Он достал из кармана мятые квитанции, расчётные листки.
Нина разглядывала бумажки, шевелила губами. Потом подняла глаза — в них блестели слёзы.
— Дурак ты, Лёша. Старый дурак. Мне не круизы нужны. Мне чтоб вместе. Понимаешь — вместе!
— Так поедем в следующий раз вместе. А сейчас ты одна съезди. Развеешься. Людей посмотришь, себя покажешь.
— Не поеду.
— Поедешь.
— Не поеду!
— Поедешь, кому говорю!
Утро выдалось пасмурное. Моросил мелкий дождик. На речном вокзале толпился народ с чемоданами, сумками, рюкзаками.
Нина вцепилась в Алексея мёртвой хваткой.
— Я передумала. Давай вернём билет.
— Нин, ну хоть день проедь. Не понравится — приеду, заберу. В любой момент.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Она всхлипнула, чмокнула его в щёку и пошла к теплоходу. Маленькая, в своём синем плащике, с допотопной сумкой через плечо.
У трапа обернулась. Алексей махал рукой, улыбался.
Каюта оказалась крохотной. Две койки, тумбочка, иллюминатор размером с тарелку. На второй койке уже восседала грузная тётка в малиновом спортивном костюме.
— О, соседка! — обрадовалась тётка. — Валентина. Можно просто Валя. А вас как величать?
— Нина.
— Первый раз?
— Первый.
— По глазам вижу! Ничего, обвыкнетесь. Я пятый раз катаюсь. Знаете, что самое классное? Жрать готовить не надо!
Нина невольно улыбнулась.
Загудел гудок. Теплоход вздрогнул и медленно отвалил от причала.
В ресторане Нину усадили за стол к трём женщинам. Кроме Валентины там оказались ещё худенькая нервная Лариса («муж бросил, сволочь») и статная Маргарита Павловна — бывшая учительница музыки.
— Что это вы ничего не едите? — забеспокоилась Валентина. — Невкусно?
— Нет, просто… непривычно.
— А-а-а, — протянула Лариса. — Мужа дома оставили? Переживаете?
Нина кивнула.
— Я в первый круиз тоже как дура сидела, — фыркнула Валентина. — Названивала своему через каждый час. А он, оказывается, в это время с мужиками в гараже бухал. Три дня подряд!
Все засмеялись. Даже Нина улыбнулась.
— Вы главное не замыкайтесь, — посоветовала Маргарита Павловна. — Мы тут все свои. Без чинов и регалий.
На второй день была экскурсия в Ярославль. Нина плелась в хвосте группы, фотографировала на телефон церкви, набережную.
— Что это вы от коллектива отбиваетесь? — Валентина взяла её под руку. — Айда с нами, в кафешку посидим.
— Я не хочу в кафе.
— А я не спрашиваю! Марш!
В кафе оказалось уютно. Выпили по рюмочке, закусили местными пирожками. Лариса рассказывала, как застукала мужа с секретаршей прямо в их спальне.
— И что? — спросила Нина.
— А что? Чайником его огрела и выгнала. Теперь вот — свободная женщина!
— И не жалко?
— А чего жалеть-то? Двадцать лет жалела. Хватит.
Вечером Нина позвонила Алексею. Он долго не брал трубку, потом ответил сиплым голосом:
— Нин? Как ты там?
— Нормально. А ты чего такой хриплый?
— Да простыл малость. Ты там это… веселись давай. Не скучай.
К четвёртому дню Нина осмелела. Первая спускалась к завтраку, занимала стол для своей компании. После завтрака тащила всех на палубу — «дышать речным воздухом».
— Смотрите на неё! — ахала Валентина. — Три дня назад сидела как пришибленная!
— Это всё Волга, — отмахивалась Нина. — Она лечит.
Виктор Степанович — единственный мужчина в их компании — учил дам играть в преферанс. Нина оказалась способной ученицей.
— У вас талант! — восхищался Виктор Степанович. — Прирождённый картёжник!
— Это я в молодости в общаге натренировалась, — призналась Нина. — В дурака и в подкидного.
Вечерами теперь не звонила Алексею — некогда было. То концерт, то танцы, то просто на палубе с девчонками сидели, травили байки.
В Казани Нина купила магнитик на холодильник и платок с татарским орнаментом. Долго выбирала, примеряла.
— Это мужу? — спросила продавщица.
— Себе, — гордо ответила Нина.
На обратном пути к теплоходу наткнулись на уличных музыкантов. Играли что-то залихватское, народ пританцовывал.
— А ну-ка! — Валентина втолкнула Нину в круг. — Покажи класс!
Нина сначала упиралась, потом махнула рукой — была не была! Отплясывала так, что народ в ладоши хлопал.
— Откуда это в тебе? — удивилась Маргарита Павловна.
— Да так… спало где-то глубоко. Проснулось вот.
За день до прибытия был прощальный ужин. Капитан обходил столы, желал счастливого пути.
— Надеюсь, вам понравилось наше путешествие? — спросил он, подойдя к их столику.
— Ещё бы! — загалдели женщины.
— А вы что молчите? — капитан посмотрел на Нину.
Она задумалась.
— Знаете, я ехала как на каторгу. А оказалось…
— Что оказалось?
— Оказалось, что я сама себе каторгу устроила. Дома. Из плиты, кастрюль и тряпок. А жить-то забыла.
В последнюю ночь не спалось. Нина сидела у иллюминатора, смотрела на тёмную воду. Опять — дом. Алексей. Плита. Кастрюли.
Достала телефон. Набрала номер.
— Алло? — голос у Алексея был совсем больной.
— Лёш, ты что, не лечишься?
— Лечусь, лечусь. Ты чего не спишь?
— Слушай… Я тут подумала. Давай на следующий год вместе поедем? Накопим как-нибудь.
— Давай, — обрадовался он. — Обязательно поедем.
— И знаешь что ещё…
— Что?
— Я тебя люблю, старый дурак. За то, что ночами не спал. За то, что отправил меня… к самой себе.
На том конце провода засопели.
— Ты чего, плачешь? — встревожилась Нина.
— Не-а. Это простуда. Встречу завтра.
Речной вокзал вынырнул из-за поворота. Нина стояла на носу теплохода, вглядывалась в толпу встречающих.
Алексея не было.
Сердце ухнуло вниз. Неужели обиделся? Или случилось что?
У трапа прощалась с подругами на автомате. Валентина совала визитку, Лариса что-то щебетала про совместный отпуск.
— Девочки, я побегу, — Нина схватила сумку. — Муж что-то не встречает.
Домой неслась как ошпаренная. В подъезде столкнулась со Светкой.
— О, вернулась! — обрадовалась соседка. — А я думала, ты насовсем укатила. Мужик твой совсем расклеился без тебя.
— В смысле?
— Да кашляет страшно. Вчера «скорую» вызывал.
Нина взлетела на третий этаж, ворвалась в квартиру. Алексей лежал на диване, укрытый пледом. Лицо серое, под глазами круги.
— Лёш!
Он открыл глаза, улыбнулся.
— Встретить хотел… Не смог. Ноги не держат.
— Что с тобой?
— Да воспаление лёгких. Врач сказал — переработал, иммунитет сдал.
Нина села рядом, взяла его руку. Горячая, сухая.
— Дурак. Из-за меня…
— Не из-за тебя. Для тебя. Это разные вещи.
— Сейчас я тебя вылечу. Быстро! — И горчичники куплю! И банки поставлю!
— Нин…
— Что?
— Расскажи лучше, как там было.
Она улыбнулась сквозь слёзы.
— Потом расскажу. Всё расскажу. А сейчас — лечиться!
Эпилог
Светка стояла у подъезда, курила.
— Как твой-то? — спросила она Нину.
— Лучше уже. Температура спала.
— Везёт тебе. Мой-то опять загулял. Третий день дома не ночует.
Нина посмотрела на соседку. Крашеная, ухоженная, с маникюром. А глаза пустые.
— Светка, а ты его любишь?
— Кого?
— Мужа своего.
Светка фыркнула.
— С чего это? Привыкла просто.
— А я вот люблю. По-настоящему. Только поняла это на том теплоходе.
— И что понравилось? Я тоже думаю, может, в круиз махнуть.
Нина усмехнулась.
— Знаешь что понравилось? Что дома меня ждут. Что есть куда возвращаться. И к кому.
Светка недоуменно пожала плечами, затушила окурок.
— Странная ты, Нинка. Чего ж тогда ездить, если дома лучше?
— А затем и ездить, чтоб понять — где твоё счастье. Оно ведь не в Турции и не на Волге. Оно там, где тебя любят. И где ты любишь.
Нина пошла к подъезду. В сумке звякали банки — купила-таки в аптеке. Горчичники и малину на рынке.
Дома было уютно и всё родное. Алексей кашлянул из комнаты:
— Нин, это ты?
— Я, я. Сейчас будем тебя лечить!
И подумала: хорошо-то как. Дома.
Просто дома. Своя чужая жизнь…
Уютный уголок