— Говорю тебе, Светка, он холостяк! — Ольга Васильевна навалилась грудью на стойку администратора, едва не опрокинув стаканчик с ручками. — Мне Танька из бухгалтерии сказала, что в личном деле стоит галочка: «не женат».
Света машинально поправила бейдж на белом халате и покосилась в сторону ординаторской. Новый врач-травматолог как раз выходил оттуда, разговаривая по телефону. Даниил Громов. Тридцать два года, месяц назад переехал из Москвы.
— Ну и что? — Света старательно изображала равнодушие, перебирая карточки пациентов. — Мало ли в больнице холостяков.
— Да ты только посмотри на него! — зашептала Ольга ещё громче. — Рост под метр девяносто, плечи — во! А какие руки… Хирург же, пальцы золотые.
Света невольно проследила взглядом за Даниилом. Высокий, статный, с уверенными движениями. И правда хорош — не красавец с обложки, но есть в нём что-то… основательное, что ли.
— Ольга Васильевна, вас пациент в третьем кабинете ждёт, — напомнила она, чувствуя, как краснеют щёки.
— Ой, побежала! — всполошилась медсестра. — Но ты подумай — такой мужчина и один! В самом расцвете сил!
Весь день Света ловила себя на том, что прислушивается к голосу Даниила в коридоре. Низкий, спокойный, с едва уловимой хрипотцой. К вечеру она уже знала, что он пьёт кофе без сахара, носит часы на правой руке и слегка щурится, когда задумывается.
«Господи, да что со мной такое?» — одернула себя Света, запирая картотеку. Тридцать лет, а ведёт себя как девчонка. После развода с Максимом прошло уже два года, пора бы и успокоиться.
— Светлана Игоревна? — знакомый голос заставил её вздрогнуть. — Не подскажете, где найти дежурного администратора?
Даниил стоял совсем близко, от него пахло антисептиком и чем-то ещё — терпким, мужским.
— Это я, — выдохнула она, поднимая глаза. — Что-то случилось?
— Да вот, ключ от ординаторской заел. Не откроете запасным?
Пока она искала нужную связку, он облокотился на стойку и стал разглядывать расписание на стене.
— Тяжёлый день? — спросил он вдруг.
— Как обычно, — пожала плечами Света. — Пятница, народу много.
— А я вот до сих пор не привык к ритму. В Москве как-то… по-другому было.
— Скучаете? — она нашла ключ и протянула ему.
— Нет, — он улыбнулся, и от этой улыбки у неё ёкнуло сердце. — Здесь спокойнее. И люди… добрее, что ли.
Он ушёл, а Света ещё долго стояла, глупо улыбаясь своему отражению в стеклянной двери. Влюбилась. Как девчонка, честное слово.
Через неделю она уже знала, когда он дежурит, и специально задерживалась, когда он работал допоздна. Приносила ему кофе в термосе — «всё равно завариваю на всех». Смеялась над его шутками чуть громче, чем следовало.
А потом он пригласил её в кино.
— В субботу выходит новый фильм, — сказал он как бы между прочим. — Не хочешь составить компанию? А то одному как-то… неуютно.
Всю неделю она жила предвкушением субботы. Перемерила весь гардероб, сделала новую стрижку, купила духи — дорогие, французские.
В субботу он заехал за ней на машине — обычной, не новой, но до блеска чистой.
— Вы прекрасно выглядите, — сказал он просто, без лишних восторгов.
И она расцвела от этой сдержанной похвалы.
После кино он предложил заехать к нему — «попить чаю, если не против». Света кивнула, сердце колотилось где-то в горле.
Квартира оказалась на окраине, в обычной пятиэтажке. Поднимаясь по лестнице, она представляла себе холостяцкий беспорядок, минимум мебели, пустой холодильник.
Но за дверью её ждал сюрприз.
— Дядя Данька! — откуда-то сверху донёсся радостный визг, и по лестнице сбежал мальчик лет восьми. — А мы тебя ждём-ждём! У Леночки температура!
Даниил подхватил мальчика на руки, и тот обхватил его шею худенькими ручонками.
— Так, спокойно, Тимур. Где Ирина Семёновна?
— На кухне. Делает компресс.
Только тут мальчик заметил Свету и смущённо уткнулся лицом в плечо Даниила.
— Тимур, поздоровайся. Это тётя Света, мы вместе работаем.
— Здрасьте, — пробормотал мальчик и тут же добавил: — А вы тоже доктор? Будете лечить Леночку?
У Светы закружилась голова. Дети? Откуда?
Из глубины квартиры вышла пожилая женщина в фартуке.
— Даниил Сергеевич, слава богу! У Елены тридцать восемь и два, никак не сбивается.
— Сейчас посмотрю, — Даниил опустил Тимура на пол. — Светлана Игоревна, проходите на кухню. Ирина Семёновна, это моя коллега.
Света как в тумане прошла за женщиной на кухню. Та суетливо усадила её за стол и поставила чайник.
— Вы уж простите за беспорядок. С детьми сами знаете — то одно, то другое. У Леночки второй день температура, Тимка из школы записку принёс — опять подрался.
— А чьи… чьи это дети? — выдавила Света.
Ирина Семёновна удивлённо приподняла брови:
— Как чьи? Племянники Даниила Сергеевича. Неужели не рассказывал? Они сироты, родители год назад погибли в аварии. Его сестра и зять. Он их к себе взял, другой родни нет.
Света почувствовала, как что-то больно сжалось у неё в груди. Вот почему он переехал из Москвы. Вот почему он живёт в этой квартире на окраине.
Из коридора донёсся голос Даниила — ласковый, успокаивающий:
— Ну что, принцесса, покажи горлышко. Вот умница. Сейчас дядя Ваня даст тебе волшебное лекарство.
— Хороший он человек, — вздохнула Ирина Семёновна, разливая чай. — Только тяжело ему. Работа, дети… Я помогаю, чем могу, но мне уже семьдесят. А детям нужны отец и мать.
Света машинально отпила чаю и обожгла язык. В голове билась одна мысль — не то, всё не то! Что она себе представляла? Романтические вечера, поездки вдвоём, спокойную размеренную жизнь.
А тут — сразу двое чужих детей, болезни, школа, родительские собрания…
Из коридора вышел Даниил, закатывая рукава:
— Начинается ангина. Выписал антибиотик, начинайте давать завтра с утра.
Он повернулся к Свете, и в его глазах мелькнула тревога:
— Простите, я должен был предупредить. Просто как-то… не знал, как сказать. Боялся спугнуть.
— Ничего, — натянуто улыбнулась она, поднимаясь. — Мне, наверное, пора.
— Светлана Игоревна, — он шагнул к ней. — Подождите. Я вас провожу.
— Не надо, — она уже надевала куртку. — Дети же одни. Я на такси доеду.
Выскочила на улицу, жадно глотая холодный воздух. Слёзы текли сами собой — от разочарования, от злости на себя, от жалости к нему.
Всю ночь не спала, ворочалась. К утру решила — надо держаться подальше. Это не её история, она не потянет такой груз. Да и дети наверняка её не примут — чужая тётя, которая хочет занять место их мамы.
В понедельник старательно избегала Даниила. Обедала не в столовой, а в ординаторской. Уходила ровно в шесть, не задерживаясь.
Он пытался заговорить с ней, но она отнекивалась, ссылаясь на срочные дела. Через неделю он сдался и перестал подходить. Только смотрел иногда — долго и печально.
А через месяц Света попала в аварию. Ничего серьёзного — сотрясение, пара ушибов. Но её привезли в больницу и оставили на сутки под наблюдением.
Проснулась от тихого разговора. Открыла глаза — у окна стоял Даниил и что-то объяснял медсестре.
— …проверяйте каждые два часа. И сразу звоните мне, если что.
Увидев, что она очнулась, я подошёл:
— Как себя чувствуете?
— Нормально, — прохрипела она. — Только голова гудит.
— Это пройдёт. — Он присел на край кровати и коснулся её запястья — профессионально, отстранённо. — Пульс в норме.
— Вы… зачем вы здесь? — спросила она. — У вас же выходной.
Он помолчал, глядя в окно:
— Мне позвонили. Сказали, что вас привезли. Я… испугался.
— Зачем вам это? — прошептала она. — У вас и так полно забот.
Он повернулся и посмотрел ей в глаза:
— Затем, что вы мне небезразличны. Очень небезразличны, Светлана Игоревна. Но я понимаю — моя жизнь, дети… Это слишком сложно. Не каждая женщина на такое готова.
— А если я скажу, что не готова? — спросила она, чувствуя, как сжимается её горло. — Что я боюсь?
— Тогда я отстану. — Он встал. — Но знайте: дети не виноваты. И я тоже. Мы не выбирали эту жизнь. Она сама выбрала нас.
Ушёл, тихо прикрыв дверь. А Света лежала, глядя в потолок, и думала о маленькой девочке, заболевшей ангиной. О мальчике, который дерется в школе — наверное, защищает сестру. О мужчине, который в тридцать два года стал отцом двум сиротам.
О своей пустой квартире, где никто не ждёт, не болеет и не приносит записки из школы.
Выписали её на следующий день. Дома она долго сидела у окна, а потом решительно взяла телефон.
— Даниил? Это Света. Можно мне приехать? Познакомиться с детьми… нормально познакомиться.
На том конце помолчали.
— Конечно. Мы будем рады.
…Год спустя.
— Мама, а где моя тетрадь по математике? — Тимур роется в портфеле, разбрасывая учебники по столу.
— Посмотри в своей комнате, на письменном столе, — отвечает Света, заплетая Лене косичку.
Странно, как быстро это слово — «мама» — стало естественным. Сначала дети называли её тётей Светой, потом просто Светой. А однажды Леночка, засыпая после болезни, пробормотала: «Спокойной ночи, мама».
И всё встало на свои места.
Даниил заходит на кухню и целует её в макушку:
— Пациентка как?
— Температуры нет уже третий день. Но в сад только в понедельник.
— Хорошо, — он обнимает их обеих — Свету и Леночку. — Мои девочки.
— И я! И я твой! — вбегает Тимур с найденной тетрадкой.
— И ты, воин, — смеётся Даниил, взъерошивая его волосы.
Света смотрит на них — на свою неожиданную, собранную по кусочкам семью — и думает, что счастье приходит не таким, каким его ждёшь. Оно приходит с детским смехом, температурой по ночам и разбросанными игрушками.
С двумя детьми, которые стали мне родными.
С мужчиной, который не побоялся взять на себя чужую ответственность.
И она рада, что тоже не побоялась.