Елена притормозила у светофора и взглянула на телефон. Три пропущенных от Валентины Петровны, свекрови. Странно — обычно она звонила только по праздникам, да и то через сына.
— Алло, Валентина Петровна? Что-то случилось?
— Елена, срочно приезжайте с Димой. Тут такое творится! — в голосе свекрови слышалась паника.
Через час Елена с мужем сидели в гостиной дома его покойного деда. Валентина Петровна, обычно сдержанная женщина, нервно теребила платок.
— Представляете, Павел заявился! — она кивнула в сторону младшего сына. — Привез какие-то бумаги, говорит, дед оставил долговую расписку на три миллиона. Якобы одалживал у него на лечение.
Дима нахмурился: — Пашка, ты что несешь? Какие три миллиона? Дед последние годы жил на нашу с мамой помощь.
Павел, щеголеватый мужчина в дорогом костюме, усмехнулся: — А вот и расписка. Все по закону. Так что из наследства сначала долги вычтем.
— Покажи-ка, — Елена протянула руку.
Документ выглядел настоящим, но что-то в нем настораживало. Подпись деда была похожа, но… слишком уж ровная для человека, который последний год дрожащими руками с трудом держал ложку.
— И когда это дедушка у тебя занимал? — спросила она. — В прошлом году? Когда уже плохо ходил?
— Не твое дело, — огрызнулся Павел. — Мама, короче, продаем дом, гасим долг, остальное делим.
Валентина Петровна всхлипнула: — Паша, как ты можешь? Мы с Димой столько лет за дедом ухаживали, а ты даже на похороны еле приехал!
— Бизнес, мама, ничего личного, — Павел встал. — Даю вам месяц на раздумья. Потом — в суд.
Следующие недели превратились в кошмар. Павел привел оценщика — дом оценили в четыре с половиной миллиона. С учетом «долга» Валентине Петровне и Диме оставались крохи.
— Может, договоримся? — предложил Дима брату. — Ты же знаешь, что никакого долга не было.
— Докажи, — Павел закурил. — А пока есть расписка — есть долг. Хотите жить дальше — выкупайте мою долю. Полтора миллиона — и я отстану.
— Да где мы возьмем такие деньги? — взорвался обычно спокойный Дима.
— Это ваши проблемы. Кстати, — Павел достал телефон, — уже есть покупатели. Риелтор говорит, можем быстро продать.
Елена молча наблюдала за братьями. В голове созревал план.
— Валентина Петровна, — обратилась она к свекрови после ухода Павла, — а у деда сохранились медицинские документы? Выписки, рецепты?
— Конечно, я все храню. А что?
— Покажите, пожалуйста. И еще — есть его записные книжки, ежедневники?
Следующий день Елена провела, изучая бумаги. Дед был человеком старой закалки — вел учет всех расходов, хранил чеки, записывал важные события.
— Смотрите, — показала она находки мужу и свекрови. — Вот запись в ежедневнике от того числа, когда якобы писалась расписка: «Весь день температура, Валя привозила врача». А вот справка из поликлиники — в этот день дедушка был на приеме у невролога. С диагнозом «дисциркуляторная энцефалопатия, тремор конечностей».
Дима присвистнул: — То есть он физически не мог написать такую ровную подпись.
— Именно. Но это еще не все, — Елена открыла другую папку. — Вот банковские выписки Павла за тот период. Смотрите — никаких крупных списаний. Если он давал три миллиона наличными, откуда он их взял?
— Он говорил, что были сбережения… — неуверенно произнесла Валентина Петровна.
— Которые чудесным образом исчезли? — Елена покачала головой. — Нет, тут явная подделка. Надо идти в полицию.
— Но это же мой сын… — свекровь закрыла лицо руками.
— Который пытается вас обокрасть, — жестко сказала Елена.
Павел явился через неделю — уверенный, с пачкой документов от риелтора.
— Ну что, надумали? Покупатель дает четыре миллиона двести. Торопитесь, а то передумает.
— Мы тоже кое-что надумали, — спокойно сказал Дима. — Отзывай свою липовую расписку, или мы идем в полицию.
Павел рассмеялся: — Да вы что? Мама, ты это слышала? Родной сын мне угрожает!
— Паша, — Валентина Петровна подняла на него усталые глаза. — Мы проверили. В день, когда дед якобы писал расписку, он был у врача. С тремором рук. А у тебя на счетах не было таких денег.
— Это ничего не доказывает! — но в голосе Павла появилась неуверенность.
— А экспертиза докажет, — вступила Елена. — Кстати, мы уже подали заявление. Так что готовься объяснять происхождение трех миллионов наличными. Налоговая тоже заинтересуется.
Павел побледнел. Помолчал, глядя на родных, потом выхватил из портфеля расписку и разорвал.
— Ладно! Черт с вами! Живите в своей развалюхе!
Он выскочил, хлопнув дверью.
— Спасибо, Леночка, — Валентина Петровна обняла невестку. — Я бы сама никогда…
— Не за что, — Елена улыбнулась. — Семья должна защищать друг друга. Настоящая семья.
Через месяц Павел прислал сообщение: «Мама, прости. Бизнес прогорел, долги душат. Можно пожить у вас немного?»
Валентина Петровна показала сообщение Диме и Елене.
— Что ответить?
Дима взял телефон матери и набрал: «Паша, конечно, приезжай. Семья есть семья. Только расписку с собой не бери — мы теперь все документы проверяем.»
Елена хмыкнула: — Не простишь ведь до конца.
— А кто говорит о прощении? — Дима обнял жену. — Просто он мой брат. Придется терпеть. Но доверять… Доверие, знаешь ли, штука хрупкая. Как дедова подпись — подделать можно, а вернуть оригинал уже не получится.
Валентина Петровна вздохнула: — Вы правы, дети. Любить можно и нужно. А вот слепо верить… Дед всегда говорил: «Доверяй, но проверяй». Старик мудрым был.
За окном садилось солнце, окрашивая комнату в теплые тона. Дом, за который пришлось бороться, стоял нерушимо. Как и семья, которая смогла защитить то, что действительно важно.