Ирина смотрела на витрину своей кондитерской и не могла поверить, что всё это — правда. Маленькая уютная кофейня с запахом свежей выпечки, мягким светом и довольными посетителями. А ведь ещё десять лет назад она мыла полы в офисах и мечтала хотя бы о том, чтобы дочка не голодала.
— Ирина Михайловна, к вам посетитель, — окликнула её Катя, молодая официантка. — Говорит, что знакомый.
Ирина обернулась и застыла. У входа стоял Григорий — постаревший, с залысинами и потухшим взглядом. Тот самый Григорий, который когда-то перевернул всю её жизнь.
— Здравствуй, Ира, — произнёс он неуверенно.
— Добрый день, — ровно ответила она. — Чем могу помочь?
Но чтобы понять, как они оказались в этой точке, нужно вернуться на десять лет назад…
Ирина росла в однокомнатной квартире на окраине Москвы вместе с мамой Ариной Сергеевной. Отца она не помнила — он ушёл, когда ей было три года, и больше не появлялся. Мама работала санитаркой в больнице, часто брала ночные смены, чтобы заработать хоть немного больше.
— Иришка, ты уроки сделала? — спрашивала Арина Сергеевна, возвращаясь домой под утро.
— Сделала, мам. И суп разогрела, покушай.
— Золотая моя девочка, — мама гладила дочь по голове усталой рукой. — Вырастешь, выучишься, будешь жить лучше меня.
В школе Ирину не любили. Одноклассницы смеялись над её поношенной формой и старым портфелем. Мальчишки дразнили «нищебродкой». Но Ирина не обижалась — она понимала, что мама делает всё возможное.
В четырнадцать лет Ирина устроилась раздавать листовки после школы. Деньги были копеечные, но хватало на проездной и иногда — на что-то вкусное для мамы.
— Не надо, доченька, — говорила Арина Сергеевна. — Ты учись, это главное.
— Мам, я всё успеваю. И учусь хорошо, ты же знаешь.
Действительно, несмотря на подработки, Ирина училась на четвёрки и пятёрки. Учителя хвалили её за старательность, но в институт поступить не удалось — не хватило баллов на бюджет, а платное обучение было не по карману.
В восемнадцать лет Ирина устроилась уборщицей в крупную компанию. График был удобный — вечерний, можно было совмещать с курсами кройки и шитья, на которые она копила полгода.
Офис убирать приходилось тщательно — начальство было строгое. Особенно придирчивым был молодой директор по развитию Григорий Павлович. Высокий, всегда безупречно одетый, с холодными серыми глазами.
— Эй, девушка, — окликнул он её однажды. — Тут пятно на ковре. Перемойте.
— Хорошо, — кивнула Ирина.
Она старательно оттирала пятно, чувствуя на себе оценивающий взгляд. Неловко было под таким наблюдением, но работу терять нельзя.
— Как вас зовут? — вдруг спросил Григорий.
— Ирина.
— А что такая молодая делает уборщицей? Учиться не пробовали?
Ирина выпрямилась, сдерживая раздражение:
— Пробовала. Не у всех есть возможность учиться платно.
— Понятно, — он усмехнулся. — Ну, не расстраивайтесь. Может, ещё повезёт в жизни.
С того дня Григорий стал часто задерживаться в офисе. Иногда заговаривал с Ириной, расспрашивал о жизни. Она отвечала сдержанно, но вежливо — всё-таки начальство.
— У вас красивые руки, — сказал он однажды. — Не для швабры созданы.
— Спасибо, — Ирина смутилась. — Но швабра честный труд.
— Согласен. Просто жалко… Слушайте, а не хотите попробовать себя в другой должности? У нас есть вакансия помощника офис-менеджера.
Ирина не поверила своим ушам:
— Но у меня нет опыта…
— Научитесь. Главное — желание. Завтра приходите к девяти утра, отдел кадров оформит.
Дома Ирина долго не могла уснуть. Неужели судьба даёт ей шанс? Мама обрадовалась:
— Вот видишь, доченька! Я всегда говорила — ты у меня умница, тебя обязательно заметят!
Работа помощника офис-менеджера оказалась сложнее, чем Ирина представляла. Нужно было отвечать на звонки, вести документацию, организовывать встречи. Но она схватывала всё на лету, старалась изо всех сил.
Григорий часто заходил в приёмную:
— Как успехи, Ирина?
— Стараюсь, Григорий Павлович.
— Просто Гриша. Мы же теперь коллеги.
Постепенно их отношения становились менее формальными. Григорий приглашал Ирину на обед, дарил небольшие подарки — «премии за хорошую работу». Она смущалась, но отказываться было неловко.
— Мам, он такой внимательный, — делилась Ирина. — Интересуется, как у меня дела, помогает разобраться в работе.
— Осторожнее, доченька, — качала головой Арина Сергеевна. — Начальники просто так внимания не оказывают.
— Мам, ну что ты! Он просто добрый человек.
Через три месяца Григорий пригласил Ирину в ресторан — «отметить успешное завершение испытательного срока». Она долго выбирала платье, волновалась. В ресторане чувствовала себя не в своей тарелке — слишком роскошно, слишком дорого.
— Расслабься, — улыбнулся Григорий. — Ты заслужила.
После второго бокала вина он взял её за руку:
— Ирина, я должен признаться… Ты мне очень нравишься. С первого дня, как увидел.
Сердце ухнуло вниз. Мама была права — не просто так он был добрым.
— Григорий Павлович…
— Гриша.
— И не спеши отказывать. Я серьёзно. Ты красивая, умная, трудолюбивая. Я могу дать тебе всё — квартиру, машину, отдых за границей. Твоя мама получит лучшее лечение.
— Лечение? — Ирина встрепенулась.
— Я знаю про её болезнь. Видел больничный лист у тебя на столе. Онкология — это серьёзно, но в Германии творят чудеса.
Ирина сглотнула ком в горле. Мама худела, слабела с каждым днём.
— Что вы от меня хотите?
— Быть со мной. Не женой — у меня семья. Но я буду заботиться о тебе. Подумай.
Ирина не спала всю ночь. С одной стороны — шанс спасти маму, вырваться из нищеты. С другой — стать содержанкой, любовницей. Всё, чему учила мама, восставало против этого.
Утром Арина Сергеевна заметила её состояние:
— Что случилось, доченька?
Ирина не выдержала, рассказала всё. Мама долго молчала, потом вздохнула:
— Я умираю, Ириша. Врачи дают полгода, может, год. Никакая Германия не поможет.
— Слушай меня внимательно: не делай глупостей из-за меня. Если этот мужчина тебе по сердцу — другое дело. Но не продавай себя ради призрачной надежды.
— Он… он не противный. Даже симпатичный. И умный. Но у него семья, мам!
— Тогда подумай о себе. Что будет с тобой через год, два, пять? Любовницам редко везёт в жизни.
Вопреки советам мамы, Ирина согласилась. Не из-за денег — ей казалось, что влюбляется в Григория. Он был внимательным, щедрым, с ним было интересно разговаривать.
Григорий снял для неё квартиру в хорошем районе, купил одежду, записал на курсы английского.
— Хочу, чтобы ты развивалась, — говорил он. — Красота проходит, а ум остаётся.
Арина Сергеевна переехала к дочери, хоть и неохотно:
— Не нравится мне это, Ириша. Но спорить с тобой не буду — ты взрослая.
Григорий приезжал три-четыре раза в неделю. Иногда оставался на ночь, иногда просто ужинали вместе. Он рассказывал о работе, планах, иногда жаловался на жену:
— Она меня не понимает. Думает только о шопинге и подругах. А ты… ты другая.
Ирина верила. Хотела верить. Ей казалось, что когда-нибудь он разведётся, и они будут вместе по-настоящему.
Полгода пролетели как один день. Арина Сергеевна чувствовала себя лучше благодаря хорошим лекарствам и уходу. Ирина расцвела — хорошо одетая, ухоженная, уверенная в себе.
На работе её повысили до офис-менеджера. Коллеги перешёптывались за спиной, но она старалась не обращать внимания. Главное — мама рядом, есть крыша над головой, любимый мужчина.
— Я думаю о нас, — сказал однажды Григорий. — Может, пора что-то менять в моей жизни.
— Ты о чём? — сердце Ирины забилось чаще.
— О разводе. Дети уже взрослые, учатся за границей. С женой мы чужие люди. Может, пора честно признаться себе в этом?
Ирина не могла поверить в своё счастье. Неужели её мечты сбываются?
— Дай мне время всё уладить, — попросил Григорий. — Пару месяцев. Нужно грамотно разделить имущество, чтобы не остаться у разбитого корыта.
— Конечно, я подожду.
Через месяц Ирина почувствовала недомогание. Тошнота по утрам, слабость, головокружение. Арина Сергеевна первая догадалась:
— Доченька, а месячные у тебя когда были?
Тест показал две полоски. Ирина смотрела на них и не знала — радоваться или плакать. Ребёнок от любимого человека — это счастье. Но как отреагирует Григорий?
Она решила подождать подходящего момента. Но момент нашёл её сам — Григорий заметил упаковку витаминов для беременных.
— Что это? — спросил он холодно.
— Гриша, я хотела сама тебе сказать… Я беременна.
Лицо его изменилось в одно мгновение. Из любящего мужчины он превратился в чужого, враждебного человека.
— Что значит беременна? Мы же предохранялись!
— Видимо, не всегда… Гриша, но ты же говорил о разводе, о нашем будущем…
— Дура! — он ударил кулаком по столу. — Какое будущее? Думаешь, я из-за какой-то уборщицы брошу семью? Избавляйся немедленно!
Ирина не могла поверить, что это говорит тот же человек, который ещё вчера клялся в любви.
— Я не буду делать аборт.
— Тогда катись вон! И квартиру освободи к концу недели. Не освободишь — выкину вещи на улицу.
— Гриша, как же так… А мама? Она больна…
— Надо было думать раньше! Решила меня на ребёнке женить? Не выйдет!
Он ушёл, хлопнув дверью. Ирина осталась стоять посреди комнаты, не в силах пошевелиться. Рухнуло всё — любовь, надежды, будущее.
Арина Сергеевна обняла дочь:
— Не плачь, родная. Прорвёмся. Не впервой нам туго приходится.
— Мама, что же делать?
— Вернёмся в нашу квартиру. А работу найдёшь. Ты же у меня умница.
Возвращаться в старую квартиру было больно. После просторных комнат и современного ремонта однушка казалась крошечной и убогой. Но выбора не было.
На работе Ирину уволили «по сокращению штата». Все понимали истинную причину, но доказать ничего нельзя. Григорий действовал через подчинённых, сам даже не появлялся.
Найти новую работу беременной оказалось почти невозможно. Как только работодатели узнавали о её положении, сразу отказывали. Денег катастрофически не хватало.
— Иришка, возьми мои сбережения, — предлагала мама.
— Нет, мам, это на твои лекарства.
— Какие лекарства, милая… Мне уже ничего не поможет. А тебе рожать скоро.
Ирина устроилась уборщицей в торговый центр — брали всех, даже беременных. Платили копейки, но хоть что-то. Мыла полы до восьмого месяца, пока начальница не сжалилась:
— Иди домой, Ира. Родишь — возвращайся.
За две недели до родов Арина Сергеевна слегла окончательно. Ирина не отходила от неё, забыв о схватках-предвестниках.
— Доченька, — шептала мама. — Прости, что не увижу внучку…
— Мама, не говори так! Ты будешь нянчить её, петь колыбельные…
— Запомни, родная: ты сильная. Справишься. И ребёночка воспитаешь достойным человеком. Я в тебя верю.
Арина Сергеевна умерла. Ирина не успела даже попрощаться. Хоронить пришлось в долг — соседка Валентина Петровна одолжила денег.
— Отдашь, когда сможешь, — сказала она. — Арина была хорошим человеком.
Через три дня после похорон начались роды. Ирина поехала в роддом одна, на автобусе. Рожала тяжело, но думала только об одном — лишь бы ребёнок был здоров.
Дочка родилась маленькой, но здоровой. Ирина назвала её Ариной — в честь мамы.
— Красавица у вас, — улыбалась акушерка. — На маму похожа.
Из роддома Ирину никто не встречал. Она ехала домой с узелком на руках и не представляла, как будет жить дальше. Денег нет, работы нет, помощи ждать неоткуда.
Первые месяцы были адом. Ребёнок плакал ночами — не хватало молока из-за плохого питания. Ирина качала дочку и плакала вместе с ней. Иногда хотелось сдаться, но она смотрела на крошечное личико и понимала — нельзя.
Валентина Петровна помогала чем могла — то супом поделится, то старые вещи внучки принесёт.
— Не стесняйся, Ира. Мы же соседи. Должны друг другу помогать.
Когда Арише исполнилось три месяца, Ирина вышла на работу. Устроилась ночной уборщицей в бизнес-центр — можно было брать ребёнка с собой. Пока она мыла полы, дочка спала в слинге.
Однажды ночью, когда Ирина мыла холл первого этажа, в бизнес-центр зашла женщина лет пятидесяти. Элегантная, ухоженная, явно из другого мира.
— Извините, — обратилась она к Ирине, — лифты уже не работают? Мне нужно на третий этаж.
— Работают, но там же всё закрыто сейчас, — ответила Ирина.
— Знаю. Я директор благотворительного фонда «Надежда», у нас офис на третьем. Забыла важные документы, завтра утром презентация в министерстве. А это кто у вас тут сопит? — женщина заметила слинг.
— Дочка. Извините, не с кем оставить…
Женщина присмотрелась внимательнее, увидела усталое лицо Ирины, поношенную одежду.
— Сколько ей?
— Три месяца.
— И вы каждую ночь с ней на работу? Как вас зовут?
— Ирина. Да, каждую. Днём некому присмотреть, а ночью она хотя бы спит большую часть времени.
— А я Марина Львовна. Ирина, это же невозможно так жить! У вас есть семья, кто-то, кто может помочь?
Что-то в голосе женщины располагало к откровенности. Может, усталость, может, отчаяние — Ирина коротко рассказала свою историю.
Марина Львовна слушала молча, потом достала визитку:
— Приходите завтра в фонд. Точнее, уже сегодня — часов в десять утра. Мы помогаем женщинам в трудной ситуации. Не финансово — учим зарабатывать самостоятельно. У нас есть курсы, психологическая поддержка, даже небольшой детский сад. Вы же не можете вечно мыть полы с ребёнком на руках.
В фонде Ирину встретили доброжелательно. Никто не осуждал, не жалел унизительно. Просто предложили помощь.
— Что вы умеете делать? — спросила куратор Елена.
— Убирать, немного шить… Больше ничего.
— А готовить?
— Готовить люблю. Мама научила. Но продуктов особо не было, чтобы практиковаться.
— Отлично! У нас как раз открывается курс кондитеров. Преподаватель — шеф-повар из хорошего ресторана, волонтёр. Попробуете?
Ирина согласилась. На курсы ходила с Аришей — в фонде была игровая комната с воспитателем. Впервые за долгое время она почувствовала, что не одна.
Оказалось, у неё настоящий талант к выпечке. Торты получались не просто вкусными — красивыми, оригинальными. Преподаватель хвалил:
— У вас золотые руки, Ирина. И фантазия есть. Из вас получится отличный кондитер.
После окончания курсов фонд помог с трудоустройством. Ирина начала работать в небольшой пекарне помощником кондитера. Зарплата была выше, чем у уборщицы, а главное — работа нравилась.
Хозяйка пекарни, Нина Андреевна, оценила старание новой сотрудницы:
— Ирочка, у меня предложение. Хочу расширяться, открывать кондитерскую. Нужен человек, который возьмёт на себя производство тортов на заказ. Справишься?
— Попробую.
— Вот и славно. Зарплата будет процент от заказов. Чем больше сделаешь — тем больше получишь.
Ирина работала как одержимая. Вставала в четыре утра, чтобы успеть испечь заказы до открытия. Училась новым техникам по видео в интернете, экспериментировала с рецептами.
Постепенно у неё появились постоянные клиенты. Сарафанное радио работало — торты Ирины хвалили, рекомендовали знакомым.
Арише исполнилось три года, когда в кондитерскую зашёл Григорий. Ирина как раз оформляла витрину и увидела его через стекло. Сердце ухнуло, руки задрожали.
Он выглядел плохо — располневший, с мешками под глазами. Увидев Ирину, замер:
— Ира? Ты здесь работаешь?
— Добрый день. Что вы хотели заказать? — она старалась говорить ровно.
— Ира, подожди… Можем поговорить?
— О чём нам говорить?
— Я… я много думал. О нас, о ребёнке. Мальчик или девочка?
— Это вас не касается.
— Ира, послушай. Я развёлся. Жена узнала о тебе, устроила скандал. Забрала половину всего. Дети меня презирают. Я понял, какую ошибку совершил.
Ирина смотрела на него и чувствовала… ничего. Ни злости, ни жалости. Пустоту.
— Мне жаль, что у вас проблемы. Но я тут ни при чём.
— Ира, может, попробуем всё сначала? Я помогу с ребёнком, обеспечу вас…
— Нет, спасибо. Мы прекрасно справляемся сами.
— Но это же мой ребёнок! Я имею право…
— Вы отказались от всех прав три года назад. Всего доброго.
Она развернулась и ушла в подсобку. Григорий постоял ещё немного и вышел. Больше он не появлялся.
Нина Андреевна заболела через год. Врачи запретили ей работать, и она решила продать бизнес:
— Ирочка, может, купишь? Недорого отдам. Ты же знаешь всех клиентов, поставщиков. Справишься.
— Нина Андреевна, у меня денег нет…
— В фонде твоём дают микрокредиты на развитие бизнеса. Поговори с ними.
Марина Львовна помогла составить бизнес-план. Фонд одобрил кредит под минимальный процент. Ирина стала владелицей маленькой кондитерской.
Первый год был тяжёлым. Приходилось и торты печь, и за прилавком стоять, и документы вести. Ариша часто оставалась с Валентиной Петровной или в садике фонда.
Но постепенно дела пошли в гору. Ирина наняла помощницу, потом ещё одну. Расширила ассортимент, запустила доставку. Через два года открыла вторую точку.
— Мама, а почему у нас нет папы? — спросила однажды Ариша.
— Он живёт далеко, солнышко. Но у нас есть мы, правда?
— Правда! И бабушка Валя, и тётя Марина!
Ирина обняла дочку. Да, семья — это не всегда кровные родственники. Иногда семьёй становятся те, кто рядом в трудную минуту.
В тот день, когда Григорий снова появился в её кондитерской, Ирина уже была другим человеком. Уверенная, независимая, знающая себе цену.
— Ира, ты прекрасно выглядишь, — сказал он неуверенно.
— Спасибо. Что вы хотели?
— Я… я слышал о твоих успехах. Две кондитерских, планируешь третью открывать. Молодец.
— К чему вы ведёте?
— Ира, я могу помочь. У меня остались связи, могу посодействовать с выгодными контрактами. И… я хочу увидеть ребёнка. Дочь ведь?
— Григорий Павлович, — Ирина села напротив него. — Я ценю, что вы пришли. Правда. Это значит, что я могу закрыть эту страницу окончательно. Но помощь ваша не нужна. И дочь мою вы не увидите. Она не знает о вас и не узнает, пока сама не спросит. А когда спросит, я расскажу правду — что её отец испугался ответственности и бросил нас. Решать, хочет ли она вас знать, будет она сама. Когда вырастет.
— Но я же понял свою ошибку…
— Поздно. Знаете, я вам даже благодарна. Если бы не вы, я бы никогда не узнала, на что способна. Не встретила бы людей, которые помогли мне стать той, кто я есть. Так что спасибо. И прощайте.
Григорий ушёл, сутулясь. Ирина проводила его взглядом и вернулась к работе. Через час позвонил Алексей — новый поставщик, с которым она познакомилась на выставке. Умный, интеллигентный, с добрыми глазами.
— Ирина, добрый день! Помните, вы обещали показать мне свою кондитерскую? Может, сегодня?
— Конечно, приезжайте.
Повесив трубку, Ирина улыбнулась. Жизнь продолжается. И кто знает, может, она наконец готова впустить в неё кого-то ещё, кроме дочери. Осторожно, без спешки, но с надеждой на настоящее счастье.
Ариша выбежала из подсобки с рисунком:
— Мама, смотри! Я торт нарисовала! Когда вырасту, буду как ты!
— Обязательно будешь, солнышко. Даже лучше.
Ирина подняла дочку на руки и закружила. Они победили. И это была самая сладкая победа в её жизни.