Марина никогда не думала, что её жизнь может измениться из-за звонка в три часа ночи. Телефон завибрировал на тумбочке, высвечивая имя сестры.
— Мариш, — голос Юлии звучал глухо, словно из-под воды. — Я в больнице. Аппендицит. Срочная операция через час.
Сон мгновенно слетел. Марина села в кровати, нащупывая выключатель ночника.
— Что? Как? Ты где?
— В третьей городской. Послушай, мне нужна помощь. Лиза дома одна, няня уехала к родным. Ты можешь забрать её к себе?
Рядом зашевелился Артём, приоткрыл один глаз.
— Что случилось? — сонно пробормотал он.
— Юлька в больнице, — прошептала Марина, прикрывая трубку ладонью. — Просит забрать Лизу.
Артём сразу проснулся, сел рядом.
— Конечно, забирай. Я сейчас машину заведу.
— Юль, не волнуйся. Мы сейчас приедем, — Марина уже вставала, искала джинсы. — Всё будет хорошо.
— Спасибо, — выдохнула сестра. — Ключи у консьержки, она в курсе.
Через сорок минут они уже стояли в квартире Юлии. Трёхлетняя Лиза спала в своей кроватке, обняв плюшевого кролика. Марина осторожно завернула девочку в одеяло, стараясь не разбудить.
— Давай я понесу, — предложил Артём, забирая сонный свёрток из её рук.
В машине Лиза проснулась, заплакала. Артём остановился у светофора, обернулся к ней:
— Привет, принцесса. Помнишь меня? Я дядя Тёма. Мы едем к тёте Марине в гости.
Девочка притихла, разглядывая его в полумраке салона. Потом протянула ручку к его лицу, дотронулась до щеки.
— Дядя Тёма, — повторила она и улыбнулась.
Странное беспокойство скользнуло по позвоночнику Марины, когда она смотрела, как естественно тянется дочка сестры к её мужу. Что-то в этой картине царапало изнутри, но усталость и волнение за Юлию заглушали тревожные сигналы.
Лиза освоилась удивительно быстро. Артём будто преобразился — он первым вставал к ней ночью, готовил завтраки в виде смешных рожиц из яичницы, часами собирал с ней конструктор.
— Смотри, какую башню мы построили! — гордо показывал он Марине.
— Дядя Тёма самый лучший! — вторила Лиза, обнимая его за шею.
Марина улыбалась, но внутри росло непонятное напряжение. Артём никогда так не вёл себя с детьми знакомых. Даже с племянниками держался отстранённо, а тут…
На третий день она заметила родинку у Лизы за правым ухом. Точно такая же была у Артёма. Совпадение? Марина тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли.
Юлия звонила каждый день, операция прошла успешно, но восстановление шло медленно.
— Как там моя девочка? — спрашивала она.
— Всё хорошо. Артём с ней не расстаётся, — Марина старалась, чтобы голос звучал нейтрально.
— Артём? — в голосе сестры мелькнуло что-то странное. — Это… хорошо. Лиза к чужим долго привыкает обычно.
— Юль, а где отец Лизы? Почему он не может помочь?
Пауза затянулась.
— Его нет в нашей жизни. И не будет. Мариш, давай не сейчас, ладно?
К концу недели Марина уже не могла отделаться от навязчивых мыслей. Лиза унаследовала не только родинку Артёма. У неё были его глаза — серо-зелёные, с золотистыми искорками. Та же форма носа, тот же изгиб губ когда улыбалась.
Вечером, укладывая Лизу спать, Артём тихо напевал ей колыбельную — ту самую, что его мать пела ему в детстве. Марина замерла в дверном проёме. Откуда Лиза знает мелодию? Почему подпевает?
Достав старые фотоальбомы, она расположилась в кухне. Вот Артём в детстве, лет четырёх. Если мысленно добавить длинные волосы… Страница выпала из онемевших пальцев.
Руки задрожали так, что пришлось налить воды.
— Что смотришь? — Артём вошёл в комнату, сел рядом.
— Старые фото разбирала, — она быстро закрыла альбом.
— Лиза уснула. Знаешь, она сегодня сказала, что хочет остаться с нами навсегда, — он улыбнулся. — Может, нам стоит подумать о своих детях?
Марина почувствовала, как внутри всё сжимается в тугой узел.
— Тёма, скажи честно. Лиза… она похожа на тебя. Это не только я вижу?
Артём замер. На его лице промелькнуло выражение, которое Марина не смогла прочитать.
— Мариш, что ты такое говоришь? Все дети в этом возрасте похожи друг на друга.
— Не все дети имеют точно такую же родинку за ухом, как у тебя.
Он резко встал, отошёл к окну.
— Ты с ума сошла. Это бред какой-то.
— Тогда ты не будешь против теста ДНК?
Тишина повисла между ними как натянутая струна. Артём стоял спиной к ней, и Марина видела, как напряглись его плечи. В этот момент она уже знала ответ.
Сделать тест оказалось проще, чем она думала. Волосы с расчёски Лизы, зубная щётка Артёма. Частная лаборатория, срочный анализ за дополнительную плату.
Три дня ожидания растянулись в вечность. Каждый звонок заставлял вздрагивать, каждое утро начиналось с проверки почты. Артём делал вид, что ничего не произошло, но она замечала — он избегает её взгляда, дольше задерживается на работе, а с Лизой стал ещё нежнее, словно прощался.
Конверт с результатами дрожал в руках. Сидя в машине на пустой парковке, Марина несколько минут не решалась его открыть. Дождь барабанил по крыше, смазывая мир за стеклом.
«Вероятность отцовства 99,9%»
Буквы поплыли перед глазами. Она вцепилась в руль, пытаясь унять головокружение. В голове лихорадочно крутились даты. Четыре года назад… Её пневмония, две недели в больнице. Юлия приезжала каждый день, потом оставалась помогать с домом. А Артём… Артём возил её по врачам, когда Марина не могла встать с постели.
Боже. Они планировали это, пока она умирала от температуры.
Юлию выписали через два дня. Марина приехала к ней домой, оставив Лизу с Артёмом. Нужно было поговорить.
Сестра открыла дверь — бледная, похудевшая, но улыбающаяся.
— Мариш! Как я соскучилась по Лизке. Где она?
— Дома. С Артёмом, — Марина прошла в квартиру, села на диван. — Юля, нам нужно поговорить.
— Что-то случилось? — сестра насторожилась.
Марина молча достала конверт с результатами теста, положила на стол. Юлия взяла его, пробежала глазами. Лицо её не изменилось.
— Ты знала, — это был не вопрос.
Юлия аккуратно сложила листок, положила обратно в конверт.
— Да.
— Как ты могла? — голос Марины дрогнул. — Моя сестра! С моим мужем!
— Это не то, что ты думаешь.
— А что это, Юля? Что это, чёрт возьми?
Юлия встала, подошла к окну. Город внизу жил своей жизнью — машины, люди, все куда-то спешили. А здесь, в этой комнате, время остановилось.
— Помнишь, четыре года назад я говорила, что хочу ребёнка? — голос Юлии звучал спокойно, отстранённо. — Мне было тридцать пять. Времени оставалось мало.
— И ты решила завести ребёнка от моего мужа?
— Я решила завести ребёнка от человека, которому доверяю. От человека с хорошими генами, без вредных привычек, с нормальной внешностью и интеллектом.
Марина смотрела на сестру как на чужую.
— Ты сошла с ума.
— Нет. Я просто была практичной. Артём — идеальный донор. Здоровый, умный, красивый. И главное — я знала, что он будет хорошим отцом. Пусть даже на расстоянии.
— Донор? Ты спала с моим мужем и называешь его донором?
— Один раз, Марина. Всего один раз. Это была сделка, не более.
— Сделка, — Марина почувствовала, что задыхается. — А он? Он что получил от этой сделки?
Юлия повернулась к ней.
— Я закрыла вашу ипотеку. Помнишь, откуда у вас вдруг появились деньги на досрочное погашение? Премия Артёма, да?
Комната закружилась. Марина вцепилась в подлокотник дивана.
— Триста тысяч. Вы продали мне моего мужа за триста тысяч.
— Я никого не продавала. Я оплатила… услугу. Артём согласился помочь. Один раз. Без последствий, без обязательств. Он даже не должен был знать о ребёнке.
— Но он знает! Он узнал Лизу, он…
— Он хороший человек. Я знала, что так будет. Поэтому и выбрала его.
Марина встала. Ноги едва держали.
— Ты разрушила мою жизнь.
— Я создала свою. Прости, что так вышло. Но я не жалею.
Марина вышла из квартиры сестры и долго стояла в подъезде, прислонившись к холодной стене. Внутри не осталось ничего — ни гнева, ни боли. Только пустота.
Дома Артём играл с Лизой в прятки. Девочка визжала от восторга, выскакивая из-за дивана.
— Дядя Тёма, я тебя нашла!
— Ой, какая ты хитрая! — он подхватил её на руки, закружил.
Марина стояла в дверях, наблюдая. Теперь сходство било в глаза. Как она могла не замечать раньше?
— Лиза, иди в комнату, порисуй немного, — сказала она.
— Но мы играем!
— Потом доиграете. Иди.
Артём опустил девочку на пол. Лиза надула губы, но послушно ушла.
— Ты говорила с Юлей, — это был не вопрос.
— Триста тысяч, — Марина села на диван. — Хорошая цена за измену.
Артём опустился в кресло напротив. Выглядел он потерянным.
— Это было не так.
— А как? Расскажи мне, как это было. Как ты спал с моей сестрой за деньги.
— Она сказала, что хочет ребёнка. Что время уходит. Что ей нужен… донор, которому она доверяет.
— И ты согласился.
— Мы тонули в долгах, Мариш. Ипотека, твоё лечение, кредиты. Я работал на трёх работах и всё равно не вытягивал.
— Поэтому ты продался.
— Я хотел помочь! И ей, и нам. Это должно было остаться в прошлом. Одна ночь, которой как будто не было.
— Но она была. И вот результат играет в соседней комнате.
Артём закрыл лицо руками.
— Когда я увидел Лизу… Господи, Марина, я не знал, что будет так больно. Она моя дочь. Моя дочь, которую я не имею права называть дочерью.
— Ты не имеешь права на многое. В первую очередь — на меня.
Она встала, пошла в спальню. Достала чемодан, начала складывать вещи. Руки двигались механически — бельё, платья, косметика. Артём стоял в дверях, но не пытался остановить.
— Куда ты?
— Не знаю. Куда угодно. Только не здесь.
— Мариш, давай поговорим. Это было четыре года назад, мы можем…
— Нет, — она захлопнула чемодан. — Мы не можем. Я не могу. Каждый раз, глядя на тебя, я буду видеть её. Вас вместе. И эту девочку — напоминание о том, как легко ты меня предал.
— Я любил только тебя.
— Не надо. Просто не надо.
Артём преградил ей путь к двери.
— Мариш, выслушай меня. Один раз. Потом уйдёшь, и я не буду тебя удерживать.
— У тебя тридцать секунд.
— Я был загнан в угол. Мы должны были потерять квартиру. Ты болела, нужны были деньги на лечение. Юля предложила… это. Сказала, что поможет, если я соглашусь. Один раз. Без чувств, без продолжения. Как медицинская процедура. Я ненавидел себя каждую секунду. До сих пор ненавижу. Но я бы сделал это снова, если бы это спасло тебя.
— Ты спал с моей сестрой, чтобы спасти меня? Какая трогательная история.
— Я не прошу прощения. Знаю, что не заслуживаю. Просто хотел, чтобы ты знала — в той комнате не было ничего, кроме отчаяния и стыда.
Марина обошла его, взялась за ручку двери.
— Тётя Марина, ты куда?
— В путешествие вернусь?
— А когда вернёшься?
Слова застряли в горле. Марина присела перед девочкой, поправила ей волосы. Те самые волосы, что у Артёма — мягкие, чуть вьющиеся. Не её вина. Ничья вина. Просто так случилось.
— Не знаю, малышка. Будь хорошей девочкой, ладно?
— Тётя Марина грустная? — Лиза дотронулась маленькой ладошкой до её щеки.
От этого простого жеста Марина едва не разрыдалась. Поцеловала девочку в лоб и выбежала из квартиры.
Развод прошёл тихо. Артём не сопротивлялся — квартира Марине, машина ему. Алименты она брать отказалась. Хотелось начать с чистого листа, без финансовых напоминаний о прошлом.
Первый год оказался испытанием на прочность. Съёмная однушка на окраине пахла чужой жизнью, работа в двух местах выматывала, а по вечерам накрывало такое одиночество, что хотелось выть. Потом стало легче — боль притупилась, научилась жить с пустотой внутри, как с хронической болезнью.
С Юлией они не общались. Сестра пыталась прорваться — звонки, сообщения, даже письма по обычной почте. Марина сменила номер и не отвечала. Слишком свежа была рана.
От общих знакомых долетали обрывки новостей — Артём видится с Лизой, официально числится другом семьи. Водит в зоопарк, на ёлки, учит кататься на велосипеде. Юлия не препятствует. Идеальная современная семья без ярлыков и обязательств.
По кирпичику Марина выстроила новую жизнь. Повышение на работе, своя квартира в ипотеку (на этот раз честно заработанную), немногочисленные друзья, которые не знали её «до». Личной жизни не случилось — пару раз пыталась ходить на свидания, но отпускать кого-то близко оказалось невозможно. Доверие — хрупкая вещь. Разбитое не склеить.
На пятый год позвонила мама.
— Мариш, я в больнице. Сердце. Приезжай.
В палате были обе дочери. Юлия сильно изменилась — осунулась, в волосах появилась ранняя седина, под глазами залегли тени. Смотрели друг на друга через кровать матери как через пропасть пяти лет молчания.
— Девочки мои, — мама слабо сжала их руки. — Жизнь короткая. Не тратьте её на обиды.
Юлия опустила глаза, в них блеснули слёзы. Марина погладила мамину ладонь — такую тонкую теперь, с просвечивающими венами.
— Мы взрослые люди, мам. Сами разберёмся.
— Разберётесь, — мама грустно улыбнулась. — Когда меня не станет.
Мама умерла через неделю, тихо, во сне. На похоронах Марина впервые за пять лет увидела Артёма. Он стоял в стороне с девочкой — Лизе было уже восемь. Копия отца, только в платье и с бантиками. Девочка что-то шептала ему, показывая на Марину, но Артём качал головой.
После кладбища все разъехались. Марина осталась одна у свежей могилы, среди увядающих хризантем. Хотелось поговорить с мамой, рассказать, как тяжело жить с этой пустотой внутри, но слова не шли. Только ветер шелестел в кронах берёз, унося последние листья.
Прошёл ещё год. Марина приехала на кладбище в мамину годовщину. У могилы уже кто-то был — Юлия. Сестра обернулась, и они застыли, глядя друг на друга.
— Привет, — сказала Юлия.
— Привет.
Молча прибрались, поменяли воду в вазе, зажгли свечи. Сели на лавочку рядом.
— Как ты? — спросила Юлия.
— Нормально. Живу.
— Я слышала, ты теперь руководишь отделом. Поздравляю.
— Спасибо.
Молчание повисло между ними. Ветер шелестел листвой, где-то каркали вороны.
— Лиза часто о тебе спрашивает, — тихо сказала Юлия. — Помнит, как ты её забрала тогда. Говорит, ты самая добрая тётя на свете. Рисует тебе открытки, но я не знаю твой адрес.
— Не надо. Пожалуйста.
— Она спрашивает, почему ты больше не приходишь. Что мне ей отвечать?
Марина резко встала, отошла к соседней могиле, притворяясь, что читает надпись. Слёзы жгли глаза.
— Прости меня, — Юлия говорила ей в спину. — Я знаю, что разрушила твою жизнь. Знаю, что ты никогда не простишь. Но мне нужно это сказать. Прости.
Обернувшись, Марина увидела, что сестра плачет — тихо, сдержанно, как плакала в детстве, когда не хотела расстраивать родителей. Вернулась, села рядом.
— Знаешь, что самое страшное? — голос Марины звучал глухо. — Я понимаю тебя. Понимаю, почему ты это сделала. Ты хотела ребёнка от хорошего человека. От того, кому доверяешь. И ты его получила.
— Но потеряла сестру.
— Мы обе потеряли. Я — сестру и мужа. Ты — сестру и семью.
Солнце клонилось к закату, окрашивая мраморные памятники в тёплые тона. Две женщины сидели рядом, каждая со своей болью, своей правдой, своими шрамами от выборов, которые казались правильными.
— Я не прошу вернуть всё как было, — голос Юлии дрожал. — Это невозможно. Но может быть… может быть, однажды ты сможешь видеть Лизу? Она ни в чём не виновата. И она так похожа на тебя характером — такая же упрямая, справедливая.
Марина закрыла глаза. Перед внутренним взором встала девочка — серо-зелёные глаза Артёма, но мамина улыбка, мамины жесты. Чужая и родная одновременно.
— Не знаю. Честно — не знаю. Слишком больно.
— Я понимаю.
Встали одновременно, словно по команде. Постояли, глядя друг на друга — две женщины, которые когда-то делили одну комнату, секреты, мечты. Потом Юлия шагнула вперёд и крепко обняла сестру. Марина застыла на мгновение, потом медленно обняла в ответ. Пахло от Юлии по-прежнему — тем же шампунем с ромашкой, что она использовала с подросткового возраста.
— Прости меня, — шептала Юлия, уткнувшись ей в плечо. — Прости, прости, прости. Я так жалею. Каждый день жалею.
Марина молчала, глотая слёзы. Простить — не значит забыть. Не значит вернуть доверие. Но это значит отпустить камень, который тянет на дно.
Отстранились. Юлия вытерла слёзы.
— Позвони, если… когда будешь готова. Я буду ждать.
— Не обещаю.
— Я всё равно буду ждать.
Разошлись в разные стороны. Марина обернулась у ворот кладбища. Юлия всё ещё стояла у могилы — маленькая фигурка на фоне заката.
Эпилог
Марина позвонила через полгода. Долго смотрела на номер в телефоне, набирала и сбрасывала. Наконец нажала вызов.
— Это я, — сказала в трубку, когда Юлия ответила после первого же гудка.
— Мариш! — голос сестры дрогнул от неожиданности и надежды.
— Можно мне увидеть Лизу? Только её, без тебя. И без… него.
— Конечно. Конечно! Когда? Где? Я всё устрою.
— В субботу. У фонтана в парке. В два часа.
— Она будет там. Спасибо, Мариш. Спасибо, что позвонила.
Повесив трубку, Марина долго сидела на кухне, обхватив чашку с остывшим чаем. За окном шёл снег, укрывая город белым покрывалом. Новая зима. Новая страница. Страшно было начинать писать её заново, но ещё страшнее — оставить пустой.
Может быть, пора попробовать.
Простить — не значит забыть. Но это первый шаг к свободе. К возможности дышать полной грудью, не оглядываясь на прошлое. К праву на новую жизнь — не лучше и не хуже прежней. Просто другую.
В субботу она придёт в парк. Увидит девочку, которая ни в чём не виновата. Девочку, которая одновременно напоминание о предательстве и невинное дитя, достойное любви. А возможно, встреча покажет, что рана слишком глубока, и Марина больше не сможет заставить себя увидеть племянницу.
Но попробовать стоит. Ради мамы. Ради Лизы. И, может быть, ради себя самой. Муж-счетовод и жизнь по расписанию…
Уютный уголок